очерк

Как писал Венедикт Ерофеев о Петушках, это “место, где птицы не перестают петь, не заходит солнце”, одним словом – райские кущи. То же самое можно сказать и о литературно-музыкальном салоне “ВОЛЬЕР”, расположенному в кинотеатре “Рига” неподалёку от метро “Владыкино”. Место, где каждую среду рождается маленькое чудо, зажигаются звёзды, и между столиков порхает невидимая Муза. Именно сюда со всех концов Москвы и Подмосковья – а также Твери, Калуги, Клязьмы, Подольска – съезжаются талантливые поэты, музыканты, художники и просто творческие люди, чтобы поделиться со слушателями сокровенным, выплеснуть в зал потоки своего вдохновения. И зал зажигается их настроением, и восторженно внимает чарующему голосу Юлии Дмитриевой, и проникается язвительной иронией песен Екатерины Белецкой, и дрожит от восхищения при виде отчаянно жестикулирующего в такт своим стихам Александра Фишмана, и пленяется чувственным слогом Марии Ходаревой...

А подлинной душой каждой искорки, каждого мига этих великолепных вечеров является Катерина Белкина – идейный вдохновитель, организатор и главная фигура “Вольера”. Именно благодаря её усилиям, её неистощимому энтузиазму “Вольер” стал тем самым “раем на земле”, где отдыхаешь душой, и сердце бьётся в учащённом ритме, но не от волнений и забот, а от сладостного предвкушения чарующего мига начала волшебства.

И этот миг наступает, зажигается свет, лёгкая рука звукорежиссёра Бубы (Андрея Егорова) выстраивает тончайшее полотно звука. На сцене появляется “Фронт Радикального Искусства” во главе со своим флагманом и бессменным лидером Михаилом Крейзером. А потом туда залезает Гусь (Юрий Гусинский) и своими двусмысленными песенками ставит зал на уши. А его сменяет Сид (Алексей Томилин) и при поддержке вашего покорного слуги одурманивает публику терпкими ароматами Кубы-Кубаны, после чего, почти не меняя расслабленного тона, повествует о беспощадных “убийцах в форме”. А следом выходит Андрей Гаврилин, художник и чудак. Попыхивая уже настоящей кубинской сигарой, он разыгрывает в лицах диалог своего приятеля, поэта Александра Митько с самой Старухой-Смертью, а потом...

А потом на город опускается ночь, на сцену опускается занавес, и звёзды гаснут, но лишь для того, чтобы ослепительно вспыхнуть ровно через неделю – “на том же месте, в тот же час”. И мы уходим, чтобы вернуться, а не вернуться сюда невозможно, ибо невозможно уйти от самого себя. Это точно как идёшь по лесу холодной зимней ночью, и впереди горит огонёк – слабый, манящий – и среди хитросплетения деревьев невольно выбираешь тропку, что ведёт к нему, а шагнул чуть в сторону – и всё пропал.